Рецензия на фильм «Бедные-несчастные»
Женщин просто нужно оставить в покое.
Режиссер «Лобстера» и «Фаворитки» Йоргос Лантимос взял штурмом Венецианский кинофестиваль и наградной сезон, сняв экранизацию романа Аласдера Грея «Бедные-несчастные».
По сюжету эксцентричный ученый Годвин Бакстер (Уиллем Дефо), которого называют Бог (Godwin - God) необычным способом возвращает к жизни погибшую девушку, называет ее Белла Бакстер (Эмма Стоун), берет под свое крыло и хочет выдать замуж за своего помощника Макса (Рами Юссеф). Белла – ребенок в теле женщины, но ребенок растущий, поэтому однажды открыв для себя прелести взрослой жизни, она покидает дом своего создателя и отправляется в эротическое приключение с вызывающим сомнения адвокатом Дунканом Ведденбеном (Марк Руффало), чтобы познать мир и себя.
Лучше сразу сказать прямо. «Бедные-несчастные» – великое кино. Точка. Причем, величие не только в теме, в том, как Лантимос преподносит ее, в смысле. Величие еще и в абсурдно красивом визуале и технических приемах, которые вообще непонятно как работают. То есть, в фильме совмещено настолько несовместимое, что, по всем правилам, должен получиться несмотрибельный бред. Но вместо бреда получился шедевр. Это эффект Лантимоса.
Черно-белое начало фильма – это еще неокрашенная жизнь неразумной Беллы. Цвета появляются с постепенным ее развитием, что может показаться банальным, но прием настолько работает, а цвета настолько отражают героиню, что, когда после фильма выходишь на улицу, не понимаешь, почему же там все не окрашено в желто-красные краски. Отдельно хочется отметить работу оператора Робби Райана, который нашел идеальный способ показать мир глазами Беллы через искажения «рыбьего глаза», нетипичные зумы и крупные планы. Вообще, так и тянет разобрать почти каждый кадр фильма, но проблема только в одном – нет, не в том, что это долго – а в том, что никаких слов не хватит, чтобы передать уникальность происходящего на экране.
Черно-белое начало фильма – это еще неокрашенная жизнь неразумной Беллы. Цвета появляются с постепенным ее развитием, что может показаться банальным, но прием настолько работает, а цвета настолько отражают героиню, что, когда после фильма выходишь на улицу, не понимаешь, почему же там все не окрашено в желто-красные краски. Отдельно хочется отметить работу оператора Робби Райана, который нашел идеальный способ показать мир глазами Беллы через искажения «рыбьего глаза», нетипичные зумы и крупные планы. Вообще, так и тянет разобрать почти каждый кадр фильма, но проблема только в одном – нет, не в том, что это долго – а в том, что никаких слов не хватит, чтобы передать уникальность происходящего на экране.
И хотя «Бедные-несчастные» не хочется ни с чем сравнивать, на ум моментально приходит несколько примеров: Невеста Франкенштейна, Барби, Алиса в стране Чудес, Библия. Тут вам и буквально человек с именем Бог, населивший райский сад своими созданиями, и Адам – надежда Бога, и Ева созданная как бы с нуля, и яблоко в виде целой сцены созревания и удовольствия, и змей-искуситель. Только изгнание из сада не пригодилось, а змей оказался, простите, тупым. Белла сама хочет уйти из сада. Этот сад – не ее, в нем она кукла. Барби в Барбиленде, если угодно. И Барби Белла хочет узнать реальный мир.
А зрителям остается только упасть в ноги Эмме Стоун за то, как она это показала. Каждое движение, взгляд и слово, от неразумной Беллы до состоявшейся – работа настолько ювелирная, но при этом органичная, что волей-неволей начинаешь верить, что актеры действительно рождаются для своих ролей. Белла Эммы буквальна и прямолинейна, она не понимает, почему нельзя спросить женщину, трогает ли она себя, или треснуть орущему ребенку. Она учится владеть своим телом и разумом, но не хочет делать это так, как говорят мужчины. Потому что мужчины, показанные Лантимосом, существа хрупкие, чье достоинство зависит от поведения женщины. И женщины все время угрожают этому достоинству: слишком скромная – плохо, слишком раскрепощенная – плохо, глупая – ужасно, умная – вообще беда. Режиссер вплетает в повествование узоры стереотипов и ожиданий, а Белла разрывает их на ниточки самым радикальным и смелым способом, о котором что в настоящем, что в кино-мире пока не научились говорить: сексом. Для нее это морально нейтральное действие, необремененное взглядами патриархата. Она громко заявляет о своих желаниях и исполняет их, потому что подчинению ее не учили, и она не видит в нем смысла.
А зрителям остается только упасть в ноги Эмме Стоун за то, как она это показала. Каждое движение, взгляд и слово, от неразумной Беллы до состоявшейся – работа настолько ювелирная, но при этом органичная, что волей-неволей начинаешь верить, что актеры действительно рождаются для своих ролей. Белла Эммы буквальна и прямолинейна, она не понимает, почему нельзя спросить женщину, трогает ли она себя, или треснуть орущему ребенку. Она учится владеть своим телом и разумом, но не хочет делать это так, как говорят мужчины. Потому что мужчины, показанные Лантимосом, существа хрупкие, чье достоинство зависит от поведения женщины. И женщины все время угрожают этому достоинству: слишком скромная – плохо, слишком раскрепощенная – плохо, глупая – ужасно, умная – вообще беда. Режиссер вплетает в повествование узоры стереотипов и ожиданий, а Белла разрывает их на ниточки самым радикальным и смелым способом, о котором что в настоящем, что в кино-мире пока не научились говорить: сексом. Для нее это морально нейтральное действие, необремененное взглядами патриархата. Она громко заявляет о своих желаниях и исполняет их, потому что подчинению ее не учили, и она не видит в нем смысла.
Многослойности добавляет и юмор, который не дает духоте и нравоучениям просочиться в атмосферу фильма. Йоргос Лантимос не бьет в лоб своими взглядами, не читает высокопарных монологов, он игриво рисует мораль в сложном характере своей героини.
Он вписывает абсурд и панк в исторические декорации, соединяя, кажется, несоединимое.
Роман Аласдера Грея как будто был создан для экранизации Лантимосом. Хотя интересно, как бы отнесся писатель-шотландец к тому, что родиной Беллы в фильме стал не Глазго, а Лондон. Но мы смиренно ждали новый фильм Лантимоса долгих пять лет, и, о боги, как же дождались. Режиссер разносит в прах все правила создания кино, как его героиня разносит в прах навязанные правила жизни, и в итоге создает неповторимое произведение искусства, феминистскую сказку, которая явно войдет в историю.
Он вписывает абсурд и панк в исторические декорации, соединяя, кажется, несоединимое.
Роман Аласдера Грея как будто был создан для экранизации Лантимосом. Хотя интересно, как бы отнесся писатель-шотландец к тому, что родиной Беллы в фильме стал не Глазго, а Лондон. Но мы смиренно ждали новый фильм Лантимоса долгих пять лет, и, о боги, как же дождались. Режиссер разносит в прах все правила создания кино, как его героиня разносит в прах навязанные правила жизни, и в итоге создает неповторимое произведение искусства, феминистскую сказку, которая явно войдет в историю.
Юлия Никанова