«Бруталист»: рецензия на монументальный труд Брэди Корбета

«Бруталист», дебютировавший в Венеции, сейчас врывается в топ фильмов сезона своим очень сильным посланием не только каждому мигранту, но и каждому человеку, кто задумывается о режимном «маятнике», который сейчас очевидно раскачивается в новую для нас сторону. Корбет смело и бескомпромиссно говорит о капитализме, одновременно делая его величественным и жестоким. Режиссер также рассказывает личную историю, которая происходит с человеком, ставшим жертвой насилия в разных смыслах. Картина общается с нами на очень понятном и динамичном языке, на языке очень доступных и выкрученных, но одновременно самых реалистичных и ужасающих эмоций. И, несмотря на сюжетные твисты в финале, о которых могут возникнуть вопросы, «Бруталист» велик в своей разрывающей простоте, как четыре ноты его заглавной темы.

Фильм справедливо разбит на две части, между ними — небольшой антракт. Он как раз разделяет историю, которая только набирает скорость на витках спирали и перед ее фатальным разгоном. В первой части мы наблюдаем за тем, как Ласло Тот (Эдриан Броуди), переживший Холокост, покидает послевоенную Венгрию в поисках лучшей жизни в Америке. Ласло — талантливый архитектор, а также еврей, вынужденный покинуть одно рабство ради иллюзорной свободы, которая очень скоро покажет ему свой оскал. Супруга Эржебет (Фелисити Джонс) пока не может к нему присоединиться, они пишут друг другу трогательные письма, а Ласло пытается найти работу и начать жить. Он встречается с суровой действительностью капиталистического пузыря, главным образом, в лице героя Гая Пирса, Харрисона Ли Ван Бюрена с его семьей, амбициозного миллионера-мечтателя, который хочет и может строить свою империю за счет талантов других. Его общество ничего не хочет знать об особенностях и нуждах людей из другой части света, они не ценят ничего кроме видимой материальной выгоды, и способны лишь заискивать или глумиться, отравляя все вокруг себя. Так, американская мечта Ласло Тота принимает новый поворот. В то же самое время а фоне происходящих событий, за океаном, образуется новая страна, предназначенная стать домом всем евреям…

Если первая часть фильма довольно линейная и повествовательная, то вторая заходит в зрительские умы и души намного глубже, увлекая во мрак. Художественные архитектурные образы, представленные в первой, будто оживают и превращаются из декораций в важных действующих лиц. К ансамблю присоединяются женщины: жена Эржебет (Фелисити Джонс) и племянница Зофия (Рэффи Кэссиди) главного героя выходят на первый план. Они становятся связующей нитью Ласло с его прошлым, но такой ли желанной? Также во второй части происходят судьбоносные события, которые навсегда меняют главного героя и кульминационным аккордом буквально взрывают фильм. Горы Италии, куда Ласло и Харрисон едут по бизнесу, и амбициозный архитектурный проект в США больше не просто вдохновение и деятельность главного героя, но и раздавливающая удушающая реальность, даже сущность, из которой, как кажется Ласло, нет пути.

Брэди Корбет не новичок в исследовании тем жестокости, насилия, влияния общества на личность: его работы «Вокс люкс» и «Детство лидера» будто готовили его к этому величественному проекту, где ему удалось достигнуть на данный момент апогея своего творчества (но, то ли еще будет). Умея работать в рамках (бюджета тут всего 10 млн долларов), режиссер интеллектуально раздвигает их, и делает это не только путем визуального масштаба архитектуры, но и используя разные техники съемки, саундтрек Дэниэла Блумберга и будоражащий монтаж звука, который еще надолго останется в ушах после просмотра. Безукоризненно стильный визуальный ряд — одновременно и тяжелый и притягивающий, но, главное, как на машине времени, переносящий нас в те самые 50-е годы, когда был популярен пленочный формат Vista Vision, который и был использован для съемок.

Что оставляет вопросов больше, чем ответов, так это финал фильма: эпилог и то, что немного предшествует ему. Желание закончить ленту на недосказанности сводится к ослаблению линий важных персонажей, делая из них по итогу лишь метафорические образы, которые буквально растворяются в сгущающихся красках событий. Сам же эпилог выводит одну из основных мыслей «Бруталиста», которая может показаться крайне противоречивой для адептов концепции пути и борьбы, показанных в фильме. Не новая по своей сути идея связать прошлое с настоящим выглядит как клише, которое можно было избежать. Это никак не перечеркивает заслуги картины целиком, но наталкивает на домыслы о финале как о заигрывании с Венецианским Биеннале, где фильм был показан впервые и получил сильную критику и первую награду.

Жизненно важно поговорить о перфомансах. Гай Пирс и Джо Элвин сыграли выродков своей системы с феноменальной точностью. Из персонажей из плоти и крови, с сахарными голосами и притягательными предложениями, до жестоких извергов, способных только подавлять и подминать под себя все, что угодно и неугодно. Актерам удалось создать не только человеческие, но и идеологические образы «зла» в картине. Ярчайший женский персонаж Фелисити Джонс претерпевает изменения по ходу сюжета и обретает новые роли. Она являет собой и прошлое, и опору, и, одновременно, скрытую ношу и навсегда болезненную рану в судьбе главного героя. Фелисити смелейше отыграла все необходимые нюансы. Об актерском подвиге Эдриана Броуди говорит без преувеличения каждая его работа. И в «Бруталисте» его гений раскрывается в полной мере. Кто, если не он — тот самый Ласло Тот, венгерский иммигрант, непонятый, но природно харизматичный и вызывающий непомерное восхищение. Он — трогательный и уязвимый: им завладевают, его подавляют, он делает это и сам, разрываемый непокоримыми обстоятельствами, но его душа неприкосновенна. Эдриану веришь каждую миллисекунду, он точно знает, что проживает, ни на толику не скатывается в неловкий фарс, он совершенен и естественен в этой роли каждой клеткой. Это бескомпромиссный перфоманс года.

«Бруталист» — фильм-эпос и фильм-реальность. Ему чудесным образом удалось совместить в себе эти две разные стороны, их непримиримую борьбу, но остаться доступным. Это фильм прямо про сейчас. И про тогда. И про будущее. Потому что он про нашу суть и природу, неважно куда «качнется маятник». Он не дает ложных надежд и не нравоучает, а оставляет с рефлексией, обязательством продолжать и поддетой запекшейся раной, которой не суждено зажить.