Фильм о бремени власти в руках женщины
Столкнувшись с возможностью полного уничтожения Израиля, премьер-министр Голда Меир должна преодолеть непреодолимые препятствия, скептически настроенный кабинет и сложные отношения с госсекретарем США Генри Киссинджером, когда миллионы жизней висят на волоске в течение напряженных 19 дней войны Йом-Кипур 1973 года.
Снимать фильм об истории государства Израиль - дело, пожалуй, беспроигрышное. Настоящее минное поле репрезентативных проблем ожидает каждого, кто решится на такое предприятие. Но борьба Израиля за выживание и право на существование - захватывающее зрелище, как ее ни назови: битвы были кровавыми, политические и военные маневры - блестящими, а состав героев - беспрецедентным. Конечно, центральной фигурой во всем этом является Голда Меир, премьер-министр Израиля, первая женщина, занявшая этот пост на современном Ближнем Востоке. Новый фильм Гая Наттива "Голда" рассказывает об одном из самых тяжелых периодов в жизни этой женщины (а учитывая, что она выросла на Украине во времена погромов, ей пришлось пережить немало тяжелых времен): печально известная война Йом-Кипур 1973 года.
Для тех, кто не знаком с этой историей, фильм открывается монтажом кинохроники, рассказывающим о создании суверенного государства Израиль после Второй мировой войны и о войнах в регионе, которые закончились тем, что Израиль аннексировал территорию Египта, Сирии и Иордании, чтобы создать зону безопасности между собой и окружающими врагами после Шестидневной войны 1967 года. Затем мы знакомимся с Голдой (Хелен Миррен), которая в 1974 году дает показания комиссии Аграната о том, что ее страна не была готова к скоординированному нападению Египта на Сирию в Йом-Кипур (самый святой день еврейского календаря) за год до этого. По мере того как она переживает те девятнадцать дней, мы следуем за "железной леди израильской политики" через заседания кабинета министров, обследования на рак, военные комнаты, телефонные разговоры с Генри Киссинджером (Лив Шрайбер) и бесчисленные сигареты, когда она борется со своим слабеющим здоровьем и защищает граждан своей страны.
Несмотря на то, что Миррен может вызвать у некоторых недоверие из-за того, что она не еврейка, она потрясающе играет. Выбранная внуком Меир Гидеоном, Миррен достаточно похожа на Меир, чтобы быть правдоподобной, а ее вокал и физическая работа настолько сильны, что переход между реальными кадрами кинохроники того времени и кадрами, снятыми в таком стиле для этого фильма, практически бесшовный. Миррен не чужда роль женщины-лидера, и образ "бабушки-бесприданницы" Меир подходит ей как перчатка. Она, конечно, в совершенстве владеет мрачной властностью, но те проблески, которые мы получаем от женщины, мучимой потерей, действительно выделяются, очеловечивая Меир так, что это кажется специфическим не только для этой женщины, но и для этого фильма.
Игра Миррен настолько хороша, что ей не нужно много кинематографических колокольчиков и свистков, чтобы проникнуть в суть истории этой женщины, но это не мешает Наттиву бросить в фильм все, что он может. И многое из этого поначалу оказывается очень эффективным. В фильме есть захватывающий звуковой микс, который постепенно усиливает определенные элементы сцены - печатание стенографистки, помехи в радио, птицы вдалеке - до невыносимого уровня, увеличивая напряжение сцен, чтобы имитировать огромное давление, которое испытывает Меир. Однако эти трюки используются так часто и с такой силой, что то, что когда-то было захватывающим стилистическим изыском, становится утомительным задолго до окончания фильма. Наттив отлично справляется с задачей поставить зрителя на место Меира и организует несколько невероятно трогательных сцен, в частности, когда Меир находится в бункере, слушая через радиоприемник леденящие кровь крики молодых парней, отдающих жизнь за свою страну. В фильме использована реальная аудиозапись израильской армии того времени, и интенсивность звукового микса, крупный план обветренного лица Миррен и властная партитура Даши Дауэнхауэр создают сокрушительную сцену. Вы чувствуете тяжесть всего, что обрушивается на Меир, и невыносимый ущерб, который это наносит ее психике. Но фильм никогда не опускается до 10 баллов, когда мог бы дойти до 11, оставляя зрителя истощенным еще до последнего акта.
То, что делает Наттив, - это, в своей удивительно тонкой манере, невероятное проявление использования кинематографической техники, чтобы поставить зрителя на место своего главного героя. Это также гениальный способ снять фильм о войне, никогда не показывая бойни - ближе всего к линии фронта мы получаем спутниковое изображение, которое абстрагирует все в точки и линии, сопровождаемые звуковым сопровождением того, что Меир и ее военный кабинет слышат по радио. Это эффективный способ заставить зрителей прочувствовать ужас массовых жертв войны, не показывая насилия, тем более эффективный благодаря потрясенному выражению лица Миррен. Но этот момент едва не теряется среди шума и ярости фильма. Самой запоминающейся сценой фильма вполне может стать встреча Меир и Киссинджера, во время которой саундтрек фильма наконец затихает, и Наттив позволяет своим актерам делать свою работу. Сценарий Николаса Мартина наконец-то позволяет немного разрядить обстановку, а Миррен и Шрайбер становятся очаровательными партнерами по сцене, каждый из которых обладает колючей энергией, заставляющей сцену трещать от напряжения. Если бы Наттив чаще демонстрировал подобную сдержанность и доверие к материалу на протяжении относительно короткого времени работы над фильмом, "Голда" могла бы стать настолько успешной, насколько вообще может быть успешным фильм на эту тему. Фокус фильма на политической стороне войны делает его уникальным; сценарий полон интересных идей о взаимоотношениях между политической и военной мощью, а Миррен - сила в главной роли. Но в таком виде "Голда" скорее заставит зрителей говорить о режиссерских решениях, чем о выборе, который пришлось сделать Меир. А для фильма об одном из самых важных лидеров истории (к лучшему или худшему) в одно из самых сложных времен, который редко драматизировался в проектах такого масштаба, это не должно быть главным выводом.
